​Я поехала на станцию.  Встретила поезд. Какой-то человек передал мне мешок муки и мешок табака. ​

Что делать с этим богатством я не знала. То есть я знала, понимала, что это наше спасение от голодной смерти.

Деньги ничего не значили. Продуктов не было. Да и денег тоже. Я была за 40 километров от дома,

где меня ждала мама и ​брат Володя и решительно не знала,  как мне доставить эти мешки домой.

​В конце концов, я выпросила у знакомых детские саночки, привязала мешки и пошла по зимнику.

Саночки постоянно ​опрокидывались,  и мне приходилось через каждые 20-30 метров их поднимать и снова

укладывать  мешки. Смеркалось. ​

Началась поземка, я выбилась из сил и поняла, что я не могу ни вернуться на станцию, ни идти дальше. ​

Я села на мешки и заплакала. Плакала я от того,  что меня ждут, а у меня нет сил идти, плакала от того,

что не могла бросить ​саночки, плакала от того, что понимала, что ночью я замерзну.

Не помню, сколько я так просидела. ​Из оцепенения меня вывел скрип полозьев.  По зимнику шла лошадь.

В розвальнях в тулупе сидел мужик.​

Я бросилась к нему: - Дедушка, миленький, возьми меня!
Дед меня обматерил: - Такая - растакая,  вишь, лошадь околевает! Бросай поклажку и топай на станцию! – и уехал. ​

Тут я поняла, что совсем пропала. Через час дед вернулся. Мы долго торговались. Дед вернулся за мной, а мешки
ни в коем разе брать не желал. Я ему обещала отдать табак, но дед уперся.
В конце концов, мы привязали саночки к розвальням, а мне было велено идти своим ходом.

Саночки на колее валились на бок. ​Дед ругался, я плакала.
Закончилось все прекрасно, саночки мы бросили, мешки переложили в розвальни. Я могла садиться в розвальни,

но только ​когда дорога шла под увал, а когда на увал, мы с дедом помогали лошади. Километров через 20 дошли

до деревни и заночевали. На следующий день дед доставил меня домой.​

Каждый раз, бывая в наших краях,  дед заходил, скидывал тулуп. Мама подносила  рюмочку.

Дед выпивал, крякал, крутил козью ножку ​из дармовых газет и табаку, и после первой затяжки говорил:

“Счас курну и бягом, бягом” и сидел часа два.”

Все это Александра Александровна рассказала мне по телефону, когда я позвонил, представился и спросил, что ей известно

о “деле” её отчима.
- Боже мой, - сказала Александра Александровна, - вы сын Иосифа Ароновича?
- Да, - сказал я.
- Вы знаете, что ваш батюшка спас нас от голодной смерти? – естественно, я об этом ничего не знал.

25 марта 1943 года Президиумом Верховного суда СССР было вынесено Постановление за № 6/м о прекращении дела

в отношении Данилевского Олега Федоровича.

Данилевский был полностью реабилитирован.
Начальник 2 отдела ИТЛ “Тагилстрой”, при расставании с Олегом Федоровичем 3 апреля 1943 года сказал:

“Повезло вам, это первый случай в моей работе”. 
При этом бывшему з.к. Данилевскому был выдан следующий документ: