Ю. Фрумкин-Рыбаков
МИНУВШЕЕ - ВЕК ХХ ©
Рукописи не горят…
О.Ф. Данилевский
ВОСПОМИНАНИЯ-6
СМУТНОЕ ВРЕМЯ
Вернулся я домой, в Москву, в мае.
Я задержался в Петрограде на два месяца, определившись во 2-ой кадетский корпус. Он находился на Большой Спасской улице,
сейчас это улица Красного курсанта, на Петроградской стороне. Это было, безусловно, ошибкой, хотя делалось из желания
не обременять лишним ртом семью. В Москве поступил на работу в контору газеты "Новая жизнь" рассыльным, а потом что-то вроде конторщика. Но это было недолго.
Осенью определился в школу, в 6-й класс. Моя корпусная подготовка, не говоря уж о недоконченном 5-м классе,
явно не соответствовала уровню моих одноклассников, нормально проходивших гимназический курс с 1-го класса.
Папа вернулся домой с фронта весной (1918). Тогда мы уже переехали из своего "Парижа" (меблированные комнаты) в Большой Афанасьевский переулок на Арбате, в дом № 7, где занимали две комнаты в 5-ти комнатной квартире.
В самом начале 1919 г. я поехал в Тамбовскую губернию за продуктами. Вернулся больным сыпняком, растерявшим все по дороге.
Папа отвез меня на санках в госпиталь, который размещался в бывших казармах.
В громадных палатах, бывших ротных помещениях, лежало, наверное, больше ста человек, подряд - мужчины и женщины.
Очнулся я от того, что начало давить в животе - это в меня накачивали соляной раствор.
Я смачно выругался - все вокруг заулыбались - ожил!
А ранней весной 1919 года, ещё лежал снег, Одик Нестеренко увез меня в Рязань - подкормиться, где он работал диспетчером на железной дороге. Устроился и я там же, но уже в конце лета вернулся в Москву. Об учебе нечего было думать, дома было голодно.
И СНОВА НА ФЛОТ
Отец сказал: ты растешь, а кормить нечем. Иди служить!
В Москве тогда были все морские службы, был и полуэкипаж, обеспечивавший личным составом все действующие флотилии и отряды.
А куда мне идти служить - понятно на флот! И я зачислился добровольцем в Московский флотский полуэкипаж. И было мне 17 лет!
Служба была необременительной, изредка назначали в караул. Так однажды я стоял в карауле в гостинице "Лоскутная" (теперь
ее нет, нет и места, где она стояла, это был небольшой проезд от Охотного ряда к Красной площади, напротив того места,
где теперь гостиница "Москва"). Это была в то время флотская гостиница. И вот смотрю, идет Сережа Колбасьев.
Помахал мне рукой, видно куда-то торопился...
А в апреле 1920 года комплектовался отряд траления Черного моря, и я был зачислен в этот отряд.
Погрузились в эшелон. До Харькова ехали спокойно, а от Харькова на паровозе поставили пулеметы, и дежурную группу матросов -
на Украине еще гулял Махно, да еще всякие разные "батьки".
Меня почему-то назначили помощником коменданта эшелона и выдали наган, чем я был, безусловно, горд.
Ехали долго - две недели и добрались до Николаева только 2-го мая. В Крыму был еще Врангель.
Николаев был недавно взят и жил еще прежней жизнью. Базар был полон, мука, да еще крупчатка, крупа, масло, сало, молоко -
все от чего мы уже давно отвыкли в голодной Москве. Даже деньги ценились устаревшие. Керенки, которые у нас давно были
заменены "косыми" и потеряли всякую ценность, на базаре брали охотнее. Все это позволило, уже в первые дни, отправить
в Москву мучные и манные посылки.
Отряд наш был организован в 3-й дивизион тральщиков. Я был назначен старшиной катера-тральщика, а потом командиром
группы катеров тральщиков, в группе было четыре катера.
Служба в Николаеве - моя первая действительная служба в военно-морском флоте и, понятно, она оставила заметный след
на всю последующую жизнь. И обязан я этому старым матросам, служившим еще в царское время и сохранивших в своем поведении и взаимоотношениях нормы, привитые дисциплиной флота. А таких было много в нашем отряде. Был даже потёмкинец.
Как характерный, расскажу про один урок. В Николаеве еще существовали шинкарки, торговавшие самогоном.
Как-то мы зашли к одной, пили, понятно, из кружек. У меня это была первая в жизни. И вот, выйдя на улицу, один из старых матросов поднес мне к лицу кулак и говорит: "Олег! Чтоб на улице никто не видел, что ты пьян! Если качнешься с доски
(вместо тротуаров были деревянные мостки), я тебя вот этим самым".
Это был урок на всю жизнь. В институте девчонки на вечеринках звали меня к себе, говоря: "Олежка! Иди к нам, ты никогда не бываешь пьян!" Они не знали, что я для этого прилагал все силы, вспоминая требования далекого урока.
А в августе я и Николай Дружилин, с которым мы подружились еще в Москве, подали рапорты об откомандировании нас
в Училище командного состава флота в Петроград.
